Мне думается, что в глубинной своей основе литература, как и любое другое искусство - не столько готовый набор техник и приемов (хотя, конечно, без техники никуда), сколько умение видеть. Это уже в процессе опыта и его осмысления мы учимся воспроизводить увиденное по-разному, задавать цели и делать акценты, а сначала – просто видим. Поэтому неудивительно, что детские и юношеские творческие работы, мысль и зрение во плоти, бывают так пронзительно глубоки, образны, полны энергии. В юности все воспринимаешь ярко, остро, для этого не надо быть «профессиональным» писателем, и яркость эта, если человек позволяет себе откровенность хотя бы с бумагой, обязательно проявится рано или поздно, в любом из сочинений или эссе «по заданию». А когда перед нами не типовые школьные задания, а хороший повод порассуждать, особенно на непростые темы, сразу видно, как в каждом подростке, стеснительном или ершистом, энергичном или медлительном, проясняется откуда-то из глубины цельный человек: мыслящий, чувствующий, хрупкий и сильный одновременно. Такой, какой он есть на самом деле, а не тот, которого ожидают видеть перед собой взрослые.
Конкурс «Лето Господне» уникален тем, что дает подросткам возможность раскрыться, почувствовать себя способными не только на творчество «в стол», но и на осмысленное высказывание перед аудиторией. Почувствовать готовность профессиональных писателей и читателей, каковыми и являются члены жюри, к диалогу. Для этого нужна смелость. Насколько я знаю, кто-то из участников занимается творчеством и вне конкурсных заданий и городских олимпиад, кто-то не планирует «становиться писателем» в дальнейшем, а кто-то даже и не думал еще о том, что делать со внезапным признанием своего таланта. Всё может очень измениться к тому времени, как нынешние финалисты станут взрослыми; не это главное сейчас. Как мне кажется, под этой обложкой – не имена будущих знаменитых отечественных писателей (кто сейчас вспомнит большинство финалистов шумевшей недавно премии «Дебют», например?), а одно из важных сегодня свидетельств и напоминаний для всех нас: мы вместе, хотя чувствуем и видим по-разному. Темы для конкурсных заданий принципиально не имеют возрастных ограничений, поэтому с их помощью можно смело протянуть руки друг другу, и это очень важно именно в возрасте юности, как для юных, так и для тех, кто повзрослее. Ребята впускают нас в самую душу, делятся важными мыслями, показывают дорогие им картины.
«Бывая в паломнических поездках по России, часто приходится слышать от россиян, что мы – русские из Казахстана – “чересчур фанатично верим в Бога”. Нет, мы не фанаты, просто по-особенному чувствуем все наше, исконно русское, родное... Вам, живущим в России, не понять, как важно русским людям, живущим в других странах, уважая культуру и традиции чужого народа, не раствориться в чужом этносе, а сохранить свою самобытность, оставаться русскими».
«Говорят, что Венеция – самовлюбленная красотка, каждый день смотрящаяся в воды лагуны, словно в зеркало, и любующаяся собой. Да. Тысячу раз да. А теперь закройте глаза, они мешают видеть город.
Закрыли? Многое изменилось, не так ли? Нет более сувенирных киосков и нескончаемых гидов, чьи рассказы сливаются в один непонятный гул, нет вспышек фотоаппаратов и рева моторных лодок. Есть только вы и город.
Когда закрываешь глаза, Венеция показывает тебе себя настоящую, берет за руку и проводит в свою душу, доверяется тебе полностью. И видишь уже не гордую красотку, а самый христианский город на Земле – город, ежесекундно приносящий себя в жертву».
Я не могу сказать, что эти строки – юношеские; это мысли сильных и эмпатичных людей, неважно, какого возраста. Но чувствую, что они мне близки. А кому-то другому будут близки другие мысли, и он, если он честен перед собой, тоже не сможет определить без подсказки, сколько лет его мысленному собеседнику.
Авторы приглашают нас побывать на своей родине, в самых любимых местах. Вот, например, как одна из девочек описывает Вятку:
«Постепенно ты перестроишься на здешний темп жизни. Ты начнешь замечать многие мелочи: как солнце прячет макушку за наш дом на закате, как необыкновенно душист чай из трав, собранных в нашем логу, как пахнут березовые дрова… Из таких мелочей, значащих на самом деле гораздо большее, как из отраженных в узоре цветных стеклышек, и складывается калейдоскоп счастья. И тебе покажется, что ход времени замедлился. Что-то внешнее отступает, а приходит внутреннее».
А другая грустно и доверчиво констатирует:
«если вдруг вы захотите прийти ко мне в гости, я первым делом приглашу вас на балкон… Из окна вы увидите большой золото-янтарный собор, а через пятьдесят метров такую же большую мечеть. Для кого-то это выглядит дико, кого-то возмущает. Далее я могла бы написать о том, какие мы у себя на Кавказе дружные и как сильно друг друга любим. Я с огромным удовольствием написала бы об этом. Но, увы, наши взаимоотношения можно определить как «терпение и уважение». Любовью тут и не пахнет».
Конечно, работы в сборнике – разные, не только по тематике, но и по технике, и по общему уровню грамотности и творческой легкости. Здесь есть и рассказы, и эссе, и сочинения-рассуждения, и обработанные семейные воспоминания. Есть совершенно пронзительные тексты, а есть «проходные». Но каждая, абсолютно каждая из публикуемых здесь работ свидетельствует о старании, бережности к слову и образу, честности автора перед собой и другими.
Конечно, мы отбираем для печати лучшие тексты из хороших, конечно, стараемся рассмотреть, на что способен конкурсант в принципе (для этого и нужен очный этап). К сожалению, много работ приходится отсеивать просто потому, что дети и их педагоги перепутали творческий конкурс с соревнованием в таланте списывания. А еще, к сожалению, иногда не все достойные рассказы и сочинения попадают в финал – просто потому, что количество финалистов должно быть ограничено. Эти тексты, я уверена, найдут свое место в других книгах. Они уже родились, и хотя бы поэтому должны прозвучать. Мне часто приходится слышать: юное поколение цинично, ориентированно на развлечения и легковесность в целом, мышление его все более и более рассеянно благодаря компьютеризации, неспособно на долгую внутреннюю работу… Но сборники, подобные этому, доказывают честно и бескомпромиссно: нет, это неправда. Человек может не уметь пользоваться некоторыми литературными приемами, может взять банальную тему для сочинения или рассказа, может много еще чего (каждый честный литератор знает в себе эту окрыленную беспомощность начала) но он не может лгать в своем творчестве, и именно в юности с наибольшей непосредственностью раскрывает себя в письме. Особенно это заметно в работах, посвященных вере в Бога: это в любом возрасте одна из самых сложных тем для разговора, но финалисты прекрасно с ней справляются, честно и подробно рассказывая о самом сокровенном, не стесняясь живых ситуаций, не скрывая своей реакции на неожиданное. Вот, например, замечательная ситуация разрыва мыслительного шаблона у героя-паломника:
«Думая о старце Данииле, я представлял себе как минимум почтенного пожилого человека с огромной бородой, маленького, с палочкой. Но когда дверь нам отворил детина метра в два ростом, все мои стереотипы на этот счет обрушились. Единственное, что соответствовало предполагаемому образу – огромная борода, да и та не была седой».
Эти юноши и девушки умеют и благоговеть, и восхищаться, и шутить, и любопытничать, когда это уместно. Уже не совсем дети и еще не совсем взрослые, они радуются общению, новым поездкам, семейному уюту, страдают от жизненных неурядиц, болезней и тревог… Они живут полной жизнью, в которой есть и грустное, и веселое, и предельно радостное, и предельно страшное. Это их опыт, и именно благодаря разному живому опыту мы видим в одной книге такие вот тексты-контрасты:
«Любить землю русскую – это все равно, что любить свою маму! Без нее или вдали от нее человек не может быть по-настоящему счастлив!»
«Каждая война звучит по-своему. У нас звук этот тоже особенный».
Это пронзительно разные тексты: светящееся счастье возрождения и кричащая боль у края пропасти. И каждый из них заставляет задуматься.
Благодаря всем этим работам, собранным здесь в калейдоскоп, мы имеем уникальную возможность окунуться в жизнь деревни («Все друг друга знают, поступки на виду»), больницы («Мне кажется, что я еще на капельку больше выросла в тот момент как личность»), по-новому ощутить разобщающую городскую суету… Можем заметить то, что, возможно, не замечали раньше: «По старым фотографиям хорошо видно, каким был человек на самом деле: приветливым или скрытным, добрым или не очень». Можем по-новому прочитать, казалось бы, шаблонно известные классические произведения, можем задуматься о смысле некоторых исторических событий, можем погрузиться в чужой опыт, не имея своего сходного. А ведь именно в этом и есть вневременная задача литературы – давать опыт и провоцировать мысль.
Екатерина Ратникова